Юрий Корчевский - Диверсант [HL]
Пробитое колесо начало хлопать, от него отлетали куски резины.
Саша сбросил ход, остановился. Открыв дверцу, встал на подножку.
— Всё, приехали.
— Да уж мы слышим — колесо хлопает, едешь почти на диске.
— И за то спасибо, — поднялся в кузове старшина. — Спас нас всех грузовик. Вылезайте, уходим.
Из кузова выпрыгнули всего пять человек: старшина, танкист с пулемётом, артиллерист, предупредивший о мине, Иван Кузьмичев да пехотинец с автоматом. Остальные полегли при прорыве окружения.
Переглянулись, мысленно подсчитывая потери. М-да, едва треть осталась.
— Веди, старшина, — танкист удобнее перехватил лежащий у него на руках танковый пулемёт.
Кочкин вытащил из-за пазухи сложенную вчетверо карту и стал её разворачивать. В это время послышался рокот мотора, и на грунтовую дорогу выехал грузовик с немцами. Без сомнения — это была погоня.
— Уходим в лес! — первым закричал артиллерист, едва увидев грузовик.
Окруженцы бросились бежать вправо, и метров через двести выскочили к железной дороге. Перемахнув через насыпь и рельсы, они нырнули в кусты. Бежали изо всех сил, не обращая внимания на колючки, рвущие одежду, на ветки, хлещущие по лицу. Ещё пять-десять минут — и на насыпи появятся немцы.
Кусты низкорослые, укрытие ненадёжное, а леса поблизости не видно. Поэтому бежали из последних сил, понимая, что спринт для них сейчас — единственная возможность выжить.
Но бег в тяжёлых сапогах, с оружием и сквозь заросли кустарника — не самое лёгкое дело, это — не по дорожке стадиона в трусах и кроссовках.
Через некоторое время, почувствовав, что они выдохлись, перешли на быстрый шаг.
К этому времени на насыпи появились немцы. Выстроившись цепью, они открыли огонь из автоматов. Пули сбивали ветки, шмелями жужжали над головами, и бойцам пришлось передвигаться согнувшись в три погибели.
Выбежав на берег широкого ручья, окруженцы свалились в воду. Ужасно хотелось пить.
— Парни, не больше трёх глотков! — предупредил их Саша. — Иначе бежать не сможете.
А пить так хотелось! Саша, сдерживая себя, глотнул немного, прополоскал рот водой. Мгновенно на лбу выступила испарина.
— Уходим влево, на север, — сипло скомандовал старшина.
Бойцы гуськом пошли по ручью вверх по течению. Хорошо, дно не илистое, а песчаное, — держит.
Стрельба стала заметно отдаляться, и они пошли в полный рост. Затем выстрелов и вовсе не стало слышно, а может, немцы вообще прекратили стрелять.
— Тяжело по воде идти, надо на берег выбираться, — сказал старшина.
Ему было труднее всех. Старше всех по возрасту, на вид — лет сорок пять, как определил Саша.
Они выбрались на берег и снова вернулись в ручей, потому что вокруг — поля, укрыться негде, они на самом виду. У ручья же стенки отвесные, по метру, и издалека не видно, что по ручью идут люди.
Саша периодически поднимался и осторожно выглядывал.
К немалому удовольствию окруженцев, слева показалась роща — небольшая, березовая. Деревья стояли редко, и она проглядывалась едва ли не насквозь, но всё же это было укрытие.
Бойцы выбрались из ручья, зашли в рощицу и попадали от усталости. Не было сил снять сапоги и вылить воду. Всё же отдышались.
— Интересно, где мы находимся? — спросил танкист.
— У старшины узнай, у него карта, — ответил артиллерист.
— Пушкарь, уж ты-то должен знать, что для привязки к местности нужен компас и характерные приметы — ориентиры: мельница, скажем, или населённый пункт.
— Да это я так, к слову.
Но старшина достал карту. Он долго вертел её в руках, потом с досадой сплюнул. Полез в карман за кисетом с табачком и только крякнул расстроенно — кисет промок.
— Терёхин!
— Я! — Саша сел на траве.
— Ты разведчик, тебе проще сориентироваться. Сходи, осмотрись, разведай.
— В одиночку?
— Сам решай.
Саша долго не раздумывал — одному проще.
Он оставил товарищей и пошёл вдоль ручья. Обычно люди селились вдоль рек и ручьёв, чтобы не рыть колодцы, удить рыбу и чтобы в распутицу сплавляться на лодках. Коли заблудился, держись реки или ручья — всегда к жилью выйдешь.
Через пару километров показались избы.
Понаблюдав некоторое время за избами, Саша решил, что немцев в деревеньке не было, шумов моторов не слышно.
Он подобрался к околице и постучал в оконце.
— Кого в лихую годину носит?
— Свои!
К оконцу прильнул дед. Увидев Сашу, он покачал головой, но вышел на крыльцо.
— День добрый! — поприветствовал его Саша. — Не подскажете, что за село?
— Не село — деревня. Запонье называется.
— Это где, чей район?
— На запад Бобруйск будет — километров шестьдесят, на восток, в трёх километрах отсюда — Друть, река такая.
— Вот спасибо! А хлеба не найдётся?
— Погоди, мил человек.
Дед отсутствовал недолго. Спустя некоторое время он вышел и вынес в берестяном лукошке кусок хлеба, несколько луковиц, огурцы.
— Соли нет, извини.
— И на том спасибо.
— Ну, прощевай, служивый.
Саша отправился в обратный путь.
Когда бойцы увидели лукошко с провизией, они оживились, обрадовались — особенно старшина.
— Ты уж прости, Терёхин. Долго тебя не было, и мы, грешным делом, подумали — один ушёл. Одному-то легче прорваться.
Разделив по-братски скудную еду, они поели. Показалось — сил прибавилось.
Старшина определил по карте место нахождения группы.
Глава 8
МАСКАРАД
— Про деревеньку-то ты спросил, а где фронт, не узнал?
— Откуда деду знать?
Старшина почесал затылок.
— Да, пожалуй, — верно. А сам-то как думаешь?
— Полагаю — под Ельней, под Смоленском — туда идти надо.
Старшина долго смотрел на карту, прикидывал, вздыхал.
— Далековато получается, можем не дойти. Устроят немцы ещё одну облаву — всем хана будет. И ловко ведь как, едрёна вошь, колечко набросили! Чтобы своих сохранить, миномёты подтянули.
— Что же, дураки они — грудь под пули подставлять? Немцы с умом воюют да с техникой. Только мы со штыком да с трёхлинейкой, — тихо пробурчал Саша.
Старшина прищурился.
— Чтобы я от тебя таких слов больше не слышал. Дисциплину разлагаешь своим неверием в силу русского оружия. Ещё увидишь, что мы могём!
Саша спорить не стал, замолк. Если приведётся к своим выйти, этот разговор могут передать особисту, а лишних неприятностей для себя он не хотел.
— Старшина, а может — партизанскую войну устроим? Какая разница, где немцев бить? По-моему, так даже сподручнее — врага искать не надо.
— Не, я из кадровых. Привык приказы исполнять, а уж думать, где и как воевать — то командиры должны. Опять же, когда ты в армии, о боеприпасах, обмундировании и питании голова не болит — для того интенданты есть…
Старшина явно хотел пробиться к своим, отметая саму мысль о партизанской войне и диверсиях, как идущую вразрез с уставами. Так ведь не дойдёт группа до того же Смоленска — немцы не дадут. Двести километров по немецким тылам — нешуточное дело.
Группа окруженцев, хоть и солдаты все, не имеет необходимых навыков, патронов в достатке, еды. Однако командовал в группе старший по званию.
— Ну что, парни, подхарчились? Отдохнули? Тогда подъём!
Так всей группой и двинулись к реке.
«Ой, зря старшина группу так ведёт!» — Саша едва не застонал от досады. Впереди дозор идти должен. Поскольку группа малочисленная, хватило бы одного человека. Саша даже готов был взять на себя обязанность дозорного. Так и группу об опасности предупредить заранее можно.
Однако, хотя старшина был и смел, но твердолоб. Привык в армии бойцов строем водить, а ситуация изменилась.
К реке они подошли уже к вечеру. Переправиться вплавь сумели. Выжали одежду, натянули на себя — так быстрее высохнет.
Старшина приказал прибавить шаг — он решил как можно быстрее увести группу от реки. Саша мысленно одобрил его действия. Если сейчас ночёвку устроить, к утру замёрзнут все. Не смертельно, конечно, но чихать будут. А вот это уже плохо, чих — он далеко слышен, дальше, чем разговорная речь. В их положении, если старшина хочет вывести группу к своим, надо вести себя тихо, как мышам в амбаре.
Часа через два, когда одежда уже подсохла, и только портянки были ещё влажноватыми, танкист взмолился:
— Всё, старшина, не могу… Привал!
— Хорошо, делаем привал, темно уже, — согласился старшина.
— Можно оправиться и отдохнуть, — пошутил пехотинец, но никто не рассмеялся — люди были измотаны.
Сон восстановил силы, но всё тело ныло от жёсткой, покрытой корягами и корневищами земли, на которую попадали вконец обессиленные люди. А ведь вчера вечером земля им вроде ровной казалась.
Поскольку есть было нечего, бойцы двинулись дальше. Старшина вёл людей по компасу на северо-восток, желая по прямой выйти на Смоленск.
